Память сквозь боль
Яркий свет коридоров. Просторные проходы опутывают весь Комплекс Рассвет...
Кадр 1: Внезапно... Шорох.
Выходит фигура в потрепанном халате. Лицо изможденное, глаза мутные, бегающие. Он что-то бормочет себе под нос. Это Мозгоправ.
Колдовашка вздрагивает, пятясь назад.
Мозгоправ (разговаривает сам с собой, глядя на схему АЭС на одной из стен):
*"Стержни... должны опуститься... АЗ-5... Почему не сработало? Голоса... голоса кричат... надо заглушить... заглушить боль..."*
Он касается виска пальцами, на лице гримаса страдания.
Амфибия (тихо): "Он... он был там... рядом! Помогал им! Пытался лечить их страх перед... перед самым адом!"
Мозгоправ (смотрит на них, не видя):
- "Я... я никто. Пустота. Чтобы Сфера... не нашла. Запечатал... боль... их боль... в себе. Теперь она повсюду..."
Он тычет пальцем в свой висок.
- "Ключ... где ключ?"
Его взгляд падает на попугая – и на миг проясняется, полный невыносимой тоски.
Птица тянется к старику, спрыгивает на пол и подходит к его ногам, потереться своей пушистой головой.
Попугай тихо бормочет утешающие фразы голосом его жены или коллеги:
- "АЛЁША, ДЕРЖИСЬ... ДАННЫЕ ВАЖНЫ..."
Голос птицы меняется на профессиональный:
- "Показатели в норме, Алексей Борисыч!", "Сканеры готовы к калибровке!", "Кристаллы активны!"
Выходит фигура в потрепанном халате. Лицо изможденное, глаза мутные, бегающие. Он что-то бормочет себе под нос. Это Мозгоправ.
Колдовашка вздрагивает, пятясь назад.
Мозгоправ (разговаривает сам с собой, глядя на схему АЭС на одной из стен):
*"Стержни... должны опуститься... АЗ-5... Почему не сработало? Голоса... голоса кричат... надо заглушить... заглушить боль..."*
Он касается виска пальцами, на лице гримаса страдания.
Амфибия (тихо): "Он... он был там... рядом! Помогал им! Пытался лечить их страх перед... перед самым адом!"
Мозгоправ (смотрит на них, не видя):
- "Я... я никто. Пустота. Чтобы Сфера... не нашла. Запечатал... боль... их боль... в себе. Теперь она повсюду..."
Он тычет пальцем в свой висок.
- "Ключ... где ключ?"
Его взгляд падает на попугая – и на миг проясняется, полный невыносимой тоски.
Птица тянется к старику, спрыгивает на пол и подходит к его ногам, потереться своей пушистой головой.
Попугай тихо бормочет утешающие фразы голосом его жены или коллеги:
- "АЛЁША, ДЕРЖИСЬ... ДАННЫЕ ВАЖНЫ..."
Голос птицы меняется на профессиональный:
- "Показатели в норме, Алексей Борисыч!", "Сканеры готовы к калибровке!", "Кристаллы активны!"
Кадр 2. Субъективный взгляд от Мозгоправа.
В его голове вспыхивают и исчезают образы: - мерцающие лампы отбрасывают на стену тени, похожие на силуэты Павла Корчагина, Мальчиша-Кибальчиша, Комиссаров...
Мозгоправ стонет, его тело словно разрывается:
- "Горит... все горит! НЕ СМОТРИТЕ НА ШАР...!!!"
Это не его слова – это их последние крики, вырывающиеся через него.
Следующая вспышка воспоминаний:
Алексей, молодой и сильный, идет по новенькому лазарету на базе Рассвет. Прикасается к блестящему советскому мед-шлему-сканеру. Видит свои записи, кристаллы с "запечатанной болью".
Внезапно картинка тускнеет. Метал под его пальцами покрывается ржавчиной. Стены захватывает тлен и паутина.
Шлем под ладонью вспыхивает!
Лавина образов наваливается на него:
...глаза ребенка, который рыдает на обожжённой земле, видя как умирает герой-отец...
...улыбка Ледовласого...
...разрушения всего что было ему дорого...
Внезапно он что есть силы кричит... голосом девочки:
- "Данные по А3-5... в реакторе... ложные! Ловуш...!"
он падает без сил, из носа тянется кровь.
Аварийные огни в коридора вспыхивают красным, слышен тревожный гудок.
Шипучка вскрикивает: "Нарушение! Код 86!".
База словно оживляет запечатанные фрагменты чужих воспоминаний и знаний. Она помнит тот день и откликается на боль последнего из живых.
Амфибия подхватывает его за плечи и возвращает в Лазарет.
В его голове вспыхивают и исчезают образы: - мерцающие лампы отбрасывают на стену тени, похожие на силуэты Павла Корчагина, Мальчиша-Кибальчиша, Комиссаров...
Мозгоправ стонет, его тело словно разрывается:
- "Горит... все горит! НЕ СМОТРИТЕ НА ШАР...!!!"
Это не его слова – это их последние крики, вырывающиеся через него.
Следующая вспышка воспоминаний:
Алексей, молодой и сильный, идет по новенькому лазарету на базе Рассвет. Прикасается к блестящему советскому мед-шлему-сканеру. Видит свои записи, кристаллы с "запечатанной болью".
Внезапно картинка тускнеет. Метал под его пальцами покрывается ржавчиной. Стены захватывает тлен и паутина.
Шлем под ладонью вспыхивает!
Лавина образов наваливается на него:
...глаза ребенка, который рыдает на обожжённой земле, видя как умирает герой-отец...
...улыбка Ледовласого...
...разрушения всего что было ему дорого...
Внезапно он что есть силы кричит... голосом девочки:
- "Данные по А3-5... в реакторе... ложные! Ловуш...!"
он падает без сил, из носа тянется кровь.
Аварийные огни в коридора вспыхивают красным, слышен тревожный гудок.
Шипучка вскрикивает: "Нарушение! Код 86!".
База словно оживляет запечатанные фрагменты чужих воспоминаний и знаний. Она помнит тот день и откликается на боль последнего из живых.
Амфибия подхватывает его за плечи и возвращает в Лазарет.
Кадр 3.
В Лазарете тихо. Иван тяжело и неровно дышит. Но главное - дышит!
Мозгоправ на койке начинает биться в конвульсиях, глаза закатываются, изо рта идет мена, а голос звучит как наложенные друг на друга голоса погибших...
- *"КООРДИНАТЫ ВЗРЫВА: 51.3892° с.ш., 30.0991° в.д. ГЛУБИНА: -120 МЕТРОВ. ЭПИЦЕНТР... ЯДРО СФЕРЫ..."*
Он кричит голосом погибшего физика с АЭС, чью агонию вобрал одним из последних.
Мозгоправ падает обратно на подушку, без сознания.
Его глаза широко открыты, но невидящие, устремлены в потолок. Болезненные образы его сознания отпечатались на стене перед ним. Координаты. И схема нижних уровней АЭС с отметкой в самом центре.
Амфибия смотрит на схему, потом вспоминает экран с координатами недостающих деталей "Зари":
"Они... они ведут в одно место. В самое сердце зла. К Черному Солнцу."
Колдовашка: Его непременно нужно спасти!
Амфибия (кивая): Мне кажется, он не просто хранитель знаний. Он живой ключ к пониманию того, что действительно случилось в Чернобыльске и тому как устроена Сфера.
Но каждое "воспоминание" причиняет ему невыносимую боль и грозит окончательно разрушить его разум.
И Сфера... она не просто подавляет силы. Она питается этой болью, этим отчаянием, что он в себе носит. Он – живая батарея страданий. Разбить Сферу – значит освободить его.
Колдовашка: - И что же нам делать?
В Лазарете тихо. Иван тяжело и неровно дышит. Но главное - дышит!
Мозгоправ на койке начинает биться в конвульсиях, глаза закатываются, изо рта идет мена, а голос звучит как наложенные друг на друга голоса погибших...
- *"КООРДИНАТЫ ВЗРЫВА: 51.3892° с.ш., 30.0991° в.д. ГЛУБИНА: -120 МЕТРОВ. ЭПИЦЕНТР... ЯДРО СФЕРЫ..."*
Он кричит голосом погибшего физика с АЭС, чью агонию вобрал одним из последних.
Мозгоправ падает обратно на подушку, без сознания.
Его глаза широко открыты, но невидящие, устремлены в потолок. Болезненные образы его сознания отпечатались на стене перед ним. Координаты. И схема нижних уровней АЭС с отметкой в самом центре.
Амфибия смотрит на схему, потом вспоминает экран с координатами недостающих деталей "Зари":
"Они... они ведут в одно место. В самое сердце зла. К Черному Солнцу."
Колдовашка: Его непременно нужно спасти!
Амфибия (кивая): Мне кажется, он не просто хранитель знаний. Он живой ключ к пониманию того, что действительно случилось в Чернобыльске и тому как устроена Сфера.
Но каждое "воспоминание" причиняет ему невыносимую боль и грозит окончательно разрушить его разум.
И Сфера... она не просто подавляет силы. Она питается этой болью, этим отчаянием, что он в себе носит. Он – живая батарея страданий. Разбить Сферу – значит освободить его.
Колдовашка: - И что же нам делать?
Амфибия: - Ждать... Надеяться... но такая боль не уходит сама...
Каждое такое 'воспоминание'... это не просто больно. Оно съедает кусочки того, кто он сейчас. Если он вспомнит всё... боюсь, от Алексея Борисовича ничего не останется.
Я знаю... Тоже был ТАМ.
Я чувствовал их гибель... как волну отчаяния в реке. А потом... тишина. И его боль, как черная дыра, возникшая над городом. Я не понимал, что это, пока не увидел его здесь.
Я никогда не был в команде Героев... я... жил... сам по себе. Но мне нравилось, что есть те, кому не всё равно. На этой базе я тоже впервые.
Колдовашка: - Он что, "лечил их воспоминания"?
Амфибия:
- "Да, что-то такое... Он "вырезал" травмирующие воспоминания и "запечатывал" их в защитные ментальные капсулы. И такая капсула - он сам. Это делало героев устойчивее, но было очень рискованно.
В момент взрыва на АЭС он не просто "запечатал" травму. Он совершил акт невероятного самопожертвования: использовал свою силу как "громоотвод", приняв на себя шоковые волны коллективного ужаса и отчаяния десятков гибнущих героев.
Он стал живым "контейнером Апокалипсиса", чтобы дать другим шанс действовать... Шанс... который не сработал...
Это не просто стерло его память – это разорвало его "я" на части.
Его странности – это обрывки чужих личностей, чужих страхов, чужих последних мыслей, блуждающих в его разуме.
Я не представляю через что он прошел.
И проходит ежедневно..."
Каждое такое 'воспоминание'... это не просто больно. Оно съедает кусочки того, кто он сейчас. Если он вспомнит всё... боюсь, от Алексея Борисовича ничего не останется.
Я знаю... Тоже был ТАМ.
Я чувствовал их гибель... как волну отчаяния в реке. А потом... тишина. И его боль, как черная дыра, возникшая над городом. Я не понимал, что это, пока не увидел его здесь.
Я никогда не был в команде Героев... я... жил... сам по себе. Но мне нравилось, что есть те, кому не всё равно. На этой базе я тоже впервые.
Колдовашка: - Он что, "лечил их воспоминания"?
Амфибия:
- "Да, что-то такое... Он "вырезал" травмирующие воспоминания и "запечатывал" их в защитные ментальные капсулы. И такая капсула - он сам. Это делало героев устойчивее, но было очень рискованно.
В момент взрыва на АЭС он не просто "запечатал" травму. Он совершил акт невероятного самопожертвования: использовал свою силу как "громоотвод", приняв на себя шоковые волны коллективного ужаса и отчаяния десятков гибнущих героев.
Он стал живым "контейнером Апокалипсиса", чтобы дать другим шанс действовать... Шанс... который не сработал...
Это не просто стерло его память – это разорвало его "я" на части.
Его странности – это обрывки чужих личностей, чужих страхов, чужих последних мыслей, блуждающих в его разуме.
Я не представляю через что он прошел.
И проходит ежедневно..."
Кадр 4: Тень в Лабиринте
Пока все обследуют комплекс, Юрка, ищущий где можно раздобыть воды... замирает с поднятой ногой.
Он видит МЕЛЬКАЮЩУЮ ТЕНЬ в конце длинного коридора с рядами законсервированного оборудования! Тень высокая, худая, неестественно быстрая. Она скользнула за угол.
Юрка (голосом полным ужаса, бросается назад):
- "Опасность! Тут кто-то есть! Я видел! Прямо здесь, рядом с нами!"
Амфибия (мгновенно настороже, жабры раскрыты, слизь покрывает ладони): - "Не Санитары... Не их след. Быстрое... Тише воды."
Колдовашка (искры на пальцах вспыхивают ярче):
- "Мрази нашли нас? Так быстро?!"
Сталевар (хватает Громовержец, руны вспыхивают в такт адреналину):
- "Готовьтесь! Если это снова они... то только через наши трупы!"
Шипучка замолкает, съеживается, перья встают дыбом. Он начинает истерично кричать: "Призраки в сетях! Призраки в сетях! Призраки..."
Пока все обследуют комплекс, Юрка, ищущий где можно раздобыть воды... замирает с поднятой ногой.
Он видит МЕЛЬКАЮЩУЮ ТЕНЬ в конце длинного коридора с рядами законсервированного оборудования! Тень высокая, худая, неестественно быстрая. Она скользнула за угол.
Юрка (голосом полным ужаса, бросается назад):
- "Опасность! Тут кто-то есть! Я видел! Прямо здесь, рядом с нами!"
Амфибия (мгновенно настороже, жабры раскрыты, слизь покрывает ладони): - "Не Санитары... Не их след. Быстрое... Тише воды."
Колдовашка (искры на пальцах вспыхивают ярче):
- "Мрази нашли нас? Так быстро?!"
Сталевар (хватает Громовержец, руны вспыхивают в такт адреналину):
- "Готовьтесь! Если это снова они... то только через наши трупы!"
Шипучка замолкает, съеживается, перья встают дыбом. Он начинает истерично кричать: "Призраки в сетях! Призраки в сетях! Призраки..."
Все смотрят на попугая. Угроза ему явно знакома.
Колдовашка (скороговоркой): - "Кто это? Кто там?"
Шипучка: - "Эхо... Эхо... катастрофы", - бормочет пернатый и отводит свой единственный глаз.
Амфибия (напрягается): - Эт...того нам только не хватало.
Я знаю о чем он. В первые годы... под Гнилоградом водились точно такие же... сущности...
Это не души, а психические отпечатки, сгустки невыраженной воли, незавершенных дел и ужаса смерти, усиленные Сферой.
Они реагируют на сильные эмоции (страх, ярость, вину), принимая облик их кошмаров и незавершенных дел погибших. Похоже, что здесь поселился такой же сгусток боли и нереализованных мечтаний героев "Рассвета", усиленный десятилетиями заточения.
Кадр 5: Юрка выглядывает в коридор.
Тень не просто мелькает и прячется... Нет! Она вырастает прямо перед ним, на миг принимая облик самого Юрки, но искаженный – в потрепанной форме ликвидатора, с лицом, покрытым язвами радиации.
Ощущение жгучей боли, распада тела.
Исчезает с шепотом:
- "Почему вы живы... а мы нет?"
Юра орет, что есть сил...
Колдовашка (скороговоркой): - "Кто это? Кто там?"
Шипучка: - "Эхо... Эхо... катастрофы", - бормочет пернатый и отводит свой единственный глаз.
Амфибия (напрягается): - Эт...того нам только не хватало.
Я знаю о чем он. В первые годы... под Гнилоградом водились точно такие же... сущности...
Это не души, а психические отпечатки, сгустки невыраженной воли, незавершенных дел и ужаса смерти, усиленные Сферой.
Они реагируют на сильные эмоции (страх, ярость, вину), принимая облик их кошмаров и незавершенных дел погибших. Похоже, что здесь поселился такой же сгусток боли и нереализованных мечтаний героев "Рассвета", усиленный десятилетиями заточения.
Кадр 5: Юрка выглядывает в коридор.
Тень не просто мелькает и прячется... Нет! Она вырастает прямо перед ним, на миг принимая облик самого Юрки, но искаженный – в потрепанной форме ликвидатора, с лицом, покрытым язвами радиации.
Ощущение жгучей боли, распада тела.
Исчезает с шепотом:
- "Почему вы живы... а мы нет?"
Юра орет, что есть сил...
Колдовашка выскакивает на крики и мчится за удаляющейся тенью.
Когда она вбегает в оранжерею, тени растений складываются в силуэт Алисы Селезнёвой (которую она видела на фото).
Призрак укоризненно смотрит на неё, указывает на хаотичные искры:
- "Ты растрачиваешь свой дар... как и я тогда... не успела... Сила нужна не для разрушения заборов... а для прорыва завес!"
Перепуганная Колдовашка швыряет искры – тень рассыпается со смехом.
Кадр 6. Сталевар обходит помещения.
У шахматной доски силуэт Человека-Бетона. Точнее - обычного прораба Геннадия ДО мутации.
Тот молча берет фигурку "Заря" и кладет ее на бок.
- "Видишь? Я строил... они сломали. Бесполезно. Этот мир обречен".
Кадр 7. Витя в образе полу зверя мчится за призраком.
Перед ним - огромное зеркало.
Он отшатывается в ужасе, видя себя в нем огромным, черно-зеленым монстром, убивающим товарищей..
Зрачки его глаз пульсируют, когти то выдвигаются, то втягиваются обратно. Сердце бешено колотится.
Когда она вбегает в оранжерею, тени растений складываются в силуэт Алисы Селезнёвой (которую она видела на фото).
Призрак укоризненно смотрит на неё, указывает на хаотичные искры:
- "Ты растрачиваешь свой дар... как и я тогда... не успела... Сила нужна не для разрушения заборов... а для прорыва завес!"
Перепуганная Колдовашка швыряет искры – тень рассыпается со смехом.
Кадр 6. Сталевар обходит помещения.
У шахматной доски силуэт Человека-Бетона. Точнее - обычного прораба Геннадия ДО мутации.
Тот молча берет фигурку "Заря" и кладет ее на бок.
- "Видишь? Я строил... они сломали. Бесполезно. Этот мир обречен".
Кадр 7. Витя в образе полу зверя мчится за призраком.
Перед ним - огромное зеркало.
Он отшатывается в ужасе, видя себя в нем огромным, черно-зеленым монстром, убивающим товарищей..
Зрачки его глаз пульсируют, когти то выдвигаются, то втягиваются обратно. Сердце бешено колотится.
Кадр 8. Каждый торопится вернуться в Лазарет.
Они распахивают дверь и видят как Эхо тянется к старику - источнику мощной психической энергии.
Его боль усиливается, тело выгибается, а вокруг его головы проступает вихрь призрачных образов.
Искаженные лица, руки, крики пытаются поглотить Мозгоправа или слиться с ним. Эхо питается его кошмаром.
Герои физически чувствуют холод, давление отчаяния, слышат навязчивый шепот множества голосов.
Колдовашка инстинктивно швыряет пучок хаоса, чтобы отогнать тень.
Призрак растворяется в воздухе.
Шипучка скрипуче поясняет:
- "Призраки не ушли... Плачут по своим мечтам. Боятся... что вы тоже проиграете".
Амфибия (тихо): - "Эхо" – это проявление незавершенности подвига... Оно не упокоилось, потому что их дело не закончено. 'Заря' не взлетела. Сфера не пала. Город не свободен.
Пока мы здесь, они будут приходить. Они – зеркало наших страхов и незавершенной миссии Рассвета. Победить их можно только одним способом – сделать то, ради чего они здесь жили и умерли. Запустить 'Зарю' к звездам или погасить Черное Солнце.
Показывая на Мозгоправа:
- "А он... он держит в себе самое яркое Эхо – Эхо их гибели. Пока Сфера стоит, его боль – их якорь здесь. Освободить его – значит освободить их всех."
Они распахивают дверь и видят как Эхо тянется к старику - источнику мощной психической энергии.
Его боль усиливается, тело выгибается, а вокруг его головы проступает вихрь призрачных образов.
Искаженные лица, руки, крики пытаются поглотить Мозгоправа или слиться с ним. Эхо питается его кошмаром.
Герои физически чувствуют холод, давление отчаяния, слышат навязчивый шепот множества голосов.
Колдовашка инстинктивно швыряет пучок хаоса, чтобы отогнать тень.
Призрак растворяется в воздухе.
Шипучка скрипуче поясняет:
- "Призраки не ушли... Плачут по своим мечтам. Боятся... что вы тоже проиграете".
Амфибия (тихо): - "Эхо" – это проявление незавершенности подвига... Оно не упокоилось, потому что их дело не закончено. 'Заря' не взлетела. Сфера не пала. Город не свободен.
Пока мы здесь, они будут приходить. Они – зеркало наших страхов и незавершенной миссии Рассвета. Победить их можно только одним способом – сделать то, ради чего они здесь жили и умерли. Запустить 'Зарю' к звездам или погасить Черное Солнце.
Показывая на Мозгоправа:
- "А он... он держит в себе самое яркое Эхо – Эхо их гибели. Пока Сфера стоит, его боль – их якорь здесь. Освободить его – значит освободить их всех."
Взгляд на лица героев в отражении стекол Лазарета. Они больше не просто усталые. В их глазах решимость, смешанная с тяжестью осознания: чтобы победить, им нужно не просто сражаться, а завершить великое дело, начатое другими, и освободить страдающую душу, которая держит ключ к победе.
Шипучка сидит на плече Колдовашки, его единственный зоркий глаз смотрит на Ивана и его нагрудник... Он клюет его легонько или бормочет: "Время... ключ... запуск..."
Шипучка сидит на плече Колдовашки, его единственный зоркий глаз смотрит на Ивана и его нагрудник... Он клюет его легонько или бормочет: "Время... ключ... запуск..."
Продолжение следует