Врата Последней Надежды
Герои стоят у основания трех колоссальных, полуразрушенных труб исследовательского центра.
Трубы вздымаются в грязное небо, как обугленные кости гиганта. У их основания – гладкая, абсолютно черная поверхность из неизвестного сплава, покрытая слоями мертвой плесени, ржавчины и облупившимися знаками "☢️".
Трубы вздымаются в грязное небо, как обугленные кости гиганта. У их основания – гладкая, абсолютно черная поверхность из неизвестного сплава, покрытая слоями мертвой плесени, ржавчины и облупившимися знаками "☢️".
Кадр 1. У подножия Титанов
Герои стоят у основания трех колоссальных, полуразрушенных труб исследовательского центра "Рассвет".
Трубы вздымаются в грязное небо, как обугленные кости гиганта. У их основания – гладкая, абсолютно черная поверхность из неизвестного сплава, покрытая слоями мертвой плесени, ржавчины и облупившимися знаками "☢️".
Воздух густой от запаха распада. Тишина мертва, лишь свист ветра в трубах напоминает похоронный марш.
Когда-то здесь занимались настоящей наукой. Думали как покорить космос, изобретали новые сорта пшеницы для победы над голодом, решали как проложить новые русла рек... но после Взрыва комплекс пришел в упадок.
На фасадах покорёженных зданий еще проглядывали мозаичные панно из 50-70ых - времени когда люди еще не разучились мечтать.
Сталевар: оглядывается и тяжело опирается на Громовержец, его лицо – маска усталости и боли. Второй рукой он вместе с Колдовашкой упорно тянет носилки-волокушу с телом Ивана (его дыхание поверхностное, нагрудник тускло пульсирует поверх окровавленной гимнастерки). Кровь на повязке Алисы запеклась и больше не капает. Опухшая рука висит плетью, но второй она тянет носилки. Искр больше нет.
Амфибия несет на себе безжизненного Мозгоправа.
Юрка пытается помочь Вите, чье тело покрыто ожогами и черными, пульсирующими прожилками мутации. Все они выглядят как последние выжившие после апокалипсиса.
Сталевар (осматривая подножие гладких, оплавленных гор):
"Три трубы... Тень входа... И где же он, черт возьми? Тупик... как и весь этот проклятый город!" - Его кулак бессильно бьет по холодному металлу – звук глухой, без надежды на отклик.
Герои стоят у основания трех колоссальных, полуразрушенных труб исследовательского центра "Рассвет".
Трубы вздымаются в грязное небо, как обугленные кости гиганта. У их основания – гладкая, абсолютно черная поверхность из неизвестного сплава, покрытая слоями мертвой плесени, ржавчины и облупившимися знаками "☢️".
Воздух густой от запаха распада. Тишина мертва, лишь свист ветра в трубах напоминает похоронный марш.
Когда-то здесь занимались настоящей наукой. Думали как покорить космос, изобретали новые сорта пшеницы для победы над голодом, решали как проложить новые русла рек... но после Взрыва комплекс пришел в упадок.
На фасадах покорёженных зданий еще проглядывали мозаичные панно из 50-70ых - времени когда люди еще не разучились мечтать.
Сталевар: оглядывается и тяжело опирается на Громовержец, его лицо – маска усталости и боли. Второй рукой он вместе с Колдовашкой упорно тянет носилки-волокушу с телом Ивана (его дыхание поверхностное, нагрудник тускло пульсирует поверх окровавленной гимнастерки). Кровь на повязке Алисы запеклась и больше не капает. Опухшая рука висит плетью, но второй она тянет носилки. Искр больше нет.
Амфибия несет на себе безжизненного Мозгоправа.
Юрка пытается помочь Вите, чье тело покрыто ожогами и черными, пульсирующими прожилками мутации. Все они выглядят как последние выжившие после апокалипсиса.
Сталевар (осматривая подножие гладких, оплавленных гор):
"Три трубы... Тень входа... И где же он, черт возьми? Тупик... как и весь этот проклятый город!" - Его кулак бессильно бьет по холодному металлу – звук глухой, без надежды на отклик.
Кадр 2: Память
Герои, совершенно изможденные, подтаскивают раненых в тень. Юрка тычет в знак радиации: "Видимо мы все умрем здесь!" (переходит на срывающийся смех)
Не умрем, - словно отмахиваясь, отвечает Сталевар, - период полураспада большинства элементов около 30 лет. Они давно истекли.
Амфибия осторожно прислоняет тело Мозгоправа к ледяной поверхности стены, прямо под самым большим, но едва читаемым знаком "☢️".
Он ищет хоть какую-то неровность, щель.
- "Алексей... Мы у Трех Труб. Где ВХОД?"
Но Мозгоправ без сознания, кровь сочится на камни.
Внезапно, происходит нечто невероятное.
По черной поверхности пробегают СИНИЕ МОЛНИИ!
Они не просто очерчивают контур – они выжигают сложный, фрактальный узор, формируя огромный круглый шлюз диаметром с железнодорожный тоннель. По контуру загораются тусклые голубые огоньки.
В центре круга загорается устройство – не сканер, а скорее древний, хрустально-металлический "глаз".
Он испускает плотный ГОЛУБОЙ ЛУЧ, который медленно скользит по лицу бесчувственного Мозгоправа, задерживаясь на ране на виске. Луч распадается на огоньки, которые сканируют морщины старика.
Звук: ТИХИЙ ГУДЯЩИЙ ЗВУК, нарастающий, как пробуждение древнего механизма. Скрип ржавых шестерен где-то в глубине, как будто разблокировались древние механизмы.
Герои, совершенно изможденные, подтаскивают раненых в тень. Юрка тычет в знак радиации: "Видимо мы все умрем здесь!" (переходит на срывающийся смех)
Не умрем, - словно отмахиваясь, отвечает Сталевар, - период полураспада большинства элементов около 30 лет. Они давно истекли.
Амфибия осторожно прислоняет тело Мозгоправа к ледяной поверхности стены, прямо под самым большим, но едва читаемым знаком "☢️".
Он ищет хоть какую-то неровность, щель.
- "Алексей... Мы у Трех Труб. Где ВХОД?"
Но Мозгоправ без сознания, кровь сочится на камни.
Внезапно, происходит нечто невероятное.
По черной поверхности пробегают СИНИЕ МОЛНИИ!
Они не просто очерчивают контур – они выжигают сложный, фрактальный узор, формируя огромный круглый шлюз диаметром с железнодорожный тоннель. По контуру загораются тусклые голубые огоньки.
В центре круга загорается устройство – не сканер, а скорее древний, хрустально-металлический "глаз".
Он испускает плотный ГОЛУБОЙ ЛУЧ, который медленно скользит по лицу бесчувственного Мозгоправа, задерживаясь на ране на виске. Луч распадается на огоньки, которые сканируют морщины старика.
Звук: ТИХИЙ ГУДЯЩИЙ ЗВУК, нарастающий, как пробуждение древнего механизма. Скрип ржавых шестерен где-то в глубине, как будто разблокировались древние механизмы.
Кадр 3: Идентификация
Раздается не современный электронный голос, а искаженный, потрескавшийся, но УЗНАВАЕМЫЙ ГОЛОС Левитана (или похожий на него), будто доносящийся сквозь толщу лет, помех и разрухи. Он звучит торжественно, трагично и очень рвано:
"СКАНИРО-пшшшш-НИЕ... ДНК-ПРОФИЛЬ: АЛЕКСЕЙ пшшш...ВИЧ ...пшшшшш....
ПОЗЫВНОЙ: 'МОЗГОПРАВ'.
ДОЛЖНОСТЬ: СТАРШИЙ ПСИХОЛОГ СПЕЦГРУППЫ 'РАССВЕТ'.
УРОВЕНЬ ДОСТУПА: 'АЛЬФА-ОМЕГА'."
Пауза, помехи.
"ПОСЛЕД-пшшш-НЯЯ ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ ДОСТУПА: 26 АПРЕЛЯ пшшш-86 ГОДА"
Еще пауза.
"ДОСТУП... РАЗ-РЕ-ШЕН. ДОБ-РО ПО-ЖА-ЛО-ВАТЬ... ДОМОЙ."
Кадр 4 (Открытие):
ГУУУУМ-ЖЖЖЖЖ-КЛИК-ШШШИИИП!
Дверь-шлюз с грохотом и скрипом начинает проворачиваться внутрь. Толстые секторы расходятся, как лепестки гигантского стального цветка.
Открывается черный, бездонный провал. Из него веет холодным, мертвым воздухом и запахом пыли смешанным с растёртыми воспоминаниями.
Герои замерли. Сталевар широко раскрыл глаза – "Рассвет"! Колдовашка прошептала: - "Он знал... Он ТУТ был!"
Амфибия почувствовал дрожь в теле старика – слабый отклик на голос прошлого. Даже Витя затих, его мутировавшие зрачки сузились от незнакомого звука.
Из глубины медленно разгорается аварийное освещение. Не яркое, а тускло-красное, как в трюме умирающего корабля.
Раздается не современный электронный голос, а искаженный, потрескавшийся, но УЗНАВАЕМЫЙ ГОЛОС Левитана (или похожий на него), будто доносящийся сквозь толщу лет, помех и разрухи. Он звучит торжественно, трагично и очень рвано:
"СКАНИРО-пшшшш-НИЕ... ДНК-ПРОФИЛЬ: АЛЕКСЕЙ пшшш...ВИЧ ...пшшшшш....
ПОЗЫВНОЙ: 'МОЗГОПРАВ'.
ДОЛЖНОСТЬ: СТАРШИЙ ПСИХОЛОГ СПЕЦГРУППЫ 'РАССВЕТ'.
УРОВЕНЬ ДОСТУПА: 'АЛЬФА-ОМЕГА'."
Пауза, помехи.
"ПОСЛЕД-пшшш-НЯЯ ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ ДОСТУПА: 26 АПРЕЛЯ пшшш-86 ГОДА"
Еще пауза.
"ДОСТУП... РАЗ-РЕ-ШЕН. ДОБ-РО ПО-ЖА-ЛО-ВАТЬ... ДОМОЙ."
Кадр 4 (Открытие):
ГУУУУМ-ЖЖЖЖЖ-КЛИК-ШШШИИИП!
Дверь-шлюз с грохотом и скрипом начинает проворачиваться внутрь. Толстые секторы расходятся, как лепестки гигантского стального цветка.
Открывается черный, бездонный провал. Из него веет холодным, мертвым воздухом и запахом пыли смешанным с растёртыми воспоминаниями.
Герои замерли. Сталевар широко раскрыл глаза – "Рассвет"! Колдовашка прошептала: - "Он знал... Он ТУТ был!"
Амфибия почувствовал дрожь в теле старика – слабый отклик на голос прошлого. Даже Витя затих, его мутировавшие зрачки сузились от незнакомого звука.
Из глубины медленно разгорается аварийное освещение. Не яркое, а тускло-красное, как в трюме умирающего корабля.
Кадр 5: Герои замерли на пороге. Тишина изнутри оглушает после адского гула боев.
Перед ними – тьма и тишина заброшенной базы "Рассвет".
На груди у Солдата нагрудник "Хронос-Сталь" пульсирует ровнее и чуть ярче, словно нашел родную почву.
Свет выхватывает из мрака пару поваленных советских скафандров у входа, законсервированную технику под брезентом, столы с покрытыми пылью приборами, гигантские рубильники и мониторы с мертвыми экранами.
На стенах – поблекшие плакаты с лозунгами "К ЗВЁЗДАМ!", "ТВОРИ! ВЫДУМЫВАЙ! ПРОБУЙ!", "КОСМОПЛАН 'ЗАРЯ' - БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА".
Все покрыто толстым слоем серой пыли, словно время здесь остановилось.
Последний оплот павших Героев.
Последняя надежда для их наследников.
Перед ними – тьма и тишина заброшенной базы "Рассвет".
На груди у Солдата нагрудник "Хронос-Сталь" пульсирует ровнее и чуть ярче, словно нашел родную почву.
Свет выхватывает из мрака пару поваленных советских скафандров у входа, законсервированную технику под брезентом, столы с покрытыми пылью приборами, гигантские рубильники и мониторы с мертвыми экранами.
На стенах – поблекшие плакаты с лозунгами "К ЗВЁЗДАМ!", "ТВОРИ! ВЫДУМЫВАЙ! ПРОБУЙ!", "КОСМОПЛАН 'ЗАРЯ' - БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА".
Все покрыто толстым слоем серой пыли, словно время здесь остановилось.
Последний оплот павших Героев.
Последняя надежда для их наследников.
Кадр 5: Шаг в Легенду
Сталевар, превозмогая боль, опираясь на кувалду как на костыль, первым делает шаг внутрь.
Сапог поднимает облако пыли.
Он останавливается, оглядывая мертвый пост.
Его тень огромна и искажена в красном свете.
Он медленно проводит рукой по запыленной панели управления, оставляя четкий след.
Глаза впиваются в темноту, где когда-то кипела жизнь и надежда.
В его взгляде – не просто горечь, а глубочайшее уважение и скорбь по тем, кто строил это будущее и погиб за него.
Его голос, низкий, усталый, гулким эхом раскатывается по пустому залу, нарушая многолетнее молчание: "
- Что ж... Дом родной... Вот только твои хозяева.. не вернулись".
Сталевар, превозмогая боль, опираясь на кувалду как на костыль, первым делает шаг внутрь.
Сапог поднимает облако пыли.
Он останавливается, оглядывая мертвый пост.
Его тень огромна и искажена в красном свете.
Он медленно проводит рукой по запыленной панели управления, оставляя четкий след.
Глаза впиваются в темноту, где когда-то кипела жизнь и надежда.
В его взгляде – не просто горечь, а глубочайшее уважение и скорбь по тем, кто строил это будущее и погиб за него.
Его голос, низкий, усталый, гулким эхом раскатывается по пустому залу, нарушая многолетнее молчание: "
- Что ж... Дом родной... Вот только твои хозяева.. не вернулись".
Кадр 6: Наследники Рассвета
Амфибия осторожно вносит Мозгоправа внутрь, его большие глаза сканируют не только разруху, но и детали.
Он видит застывшие в последнем действии телефонные трубки старинных аппаратов, раскрытые журналы с пожелтевшими страницами, разбитый глобус звездного неба. Амфибия бережно укладывается старика на пыльную, санитарную койку у входа.
Голос звучит тихо, но с невероятной весомостью, заполняя тишину. Он смотрит не на Сталевара, а вглубь убежища, туда, где мерцают красные огоньки и виднеется огромный, покрытый брезентом объект:
- "А может быть, мы и есть те, кто должен был вернуться?"
Он поворачивается к группе, его глаза в красном свете горят пробудившейся надеждой:
- "Кто-то же должен... поднять знамя 'Рассвета'? Кто-то же должен... найти Искру... и остановить всё это безумие! Не может огромная Страна лежать поперёк времени и прогресса, только потому, что Мразям так захотелось!
Амфибия осторожно вносит Мозгоправа внутрь, его большие глаза сканируют не только разруху, но и детали.
Он видит застывшие в последнем действии телефонные трубки старинных аппаратов, раскрытые журналы с пожелтевшими страницами, разбитый глобус звездного неба. Амфибия бережно укладывается старика на пыльную, санитарную койку у входа.
Голос звучит тихо, но с невероятной весомостью, заполняя тишину. Он смотрит не на Сталевара, а вглубь убежища, туда, где мерцают красные огоньки и виднеется огромный, покрытый брезентом объект:
- "А может быть, мы и есть те, кто должен был вернуться?"
Он поворачивается к группе, его глаза в красном свете горят пробудившейся надеждой:
- "Кто-то же должен... поднять знамя 'Рассвета'? Кто-то же должен... найти Искру... и остановить всё это безумие! Не может огромная Страна лежать поперёк времени и прогресса, только потому, что Мразям так захотелось!
Кадр 7: Пристанище
Колдовашка и Юрка бережно вносят Ивана, укладывая его рядом с Мозгоправом под тускло мигающую аптечную лампу советского образца.
Девушка лихорадочно ищет медоборудование.
Сталевар подходит к главному пульту, сдувает пыль с клавиатуры. На мертвом экране вспыхивает треснувшая заставка – стилизованная звезда и надпись "ПРОЕКТ РАССВЕТ"
Амфибия подходит к одному из старых скафандров. Он осторожно приподнимает забрало. Внутри пустота – не пригодился.
Витя срывается с места и падает на колени, его мутация бурлит. Он упирается руками в холодный пол, черные прожилки пульсируют, он рычит, пытаясь подавить тварь внутри.
- "Гниль... горит... внутри!"
Звук: СКРЕЖЕТ и ГУДЕНИЕ – где-то в глубине убежища запускаются древние вентиляторы.
ТРЕСК – на главном экране мерцает и оживает черно-белое изображение карты Гнилограда с пульсирующей красной точкой над АЭС "Энергия".
Раздается резкий, прерывистый СИГНАЛ ТРЕВОГИ – слабый, как эхо из прошлого. Внезапно он обрывается.
Тишина становится еще более зловещей.
Колдовашка и Юрка бережно вносят Ивана, укладывая его рядом с Мозгоправом под тускло мигающую аптечную лампу советского образца.
Девушка лихорадочно ищет медоборудование.
Сталевар подходит к главному пульту, сдувает пыль с клавиатуры. На мертвом экране вспыхивает треснувшая заставка – стилизованная звезда и надпись "ПРОЕКТ РАССВЕТ"
Амфибия подходит к одному из старых скафандров. Он осторожно приподнимает забрало. Внутри пустота – не пригодился.
Витя срывается с места и падает на колени, его мутация бурлит. Он упирается руками в холодный пол, черные прожилки пульсируют, он рычит, пытаясь подавить тварь внутри.
- "Гниль... горит... внутри!"
Звук: СКРЕЖЕТ и ГУДЕНИЕ – где-то в глубине убежища запускаются древние вентиляторы.
ТРЕСК – на главном экране мерцает и оживает черно-белое изображение карты Гнилограда с пульсирующей красной точкой над АЭС "Энергия".
Раздается резкий, прерывистый СИГНАЛ ТРЕВОГИ – слабый, как эхо из прошлого. Внезапно он обрывается.
Тишина становится еще более зловещей.
Кадр 8: Вся команда внутри.
Дверь-шлюз медленно, неумолимо закрывается за ними. Последний луч грязного света с поверхности гаснет.
Тишина. Абсолютная.
Теперь их окружает только мрак древнего убежища, слабый красный свет аварийки и ровное пульсирующее свечение на груди бледного Солдата. Они внутри. В царстве теней, пыли и надежды, украденной в 1986-м.
База "Рассвет". Последний рубеж.
Красный аварийный свет создает длинные, прыгающие тени. Пыль висит в воздухе. На переднем плане – Иван и Мозгоправ, лежащие рядом под слабым светом лампы, символы прошлого и настоящего, связанные нитью надежды и боли.
Сталевар у пульта, его силуэт сливается с тенями гигантских машин.
Амфибия стоит как страж у входа в глубины базы.
Юра пытается успокоить Витю.
Финальный кадр:
На главной стене за пультом, сквозь слой пыли, проступает гигантская, полустертая фреска.
На ней – стилизованное изображение взлетающего космоплана "Заря-1", устремляющегося к звездам, и множество рук, тянущихся к нему снизу – рук рабочих, ученых, солдат, детей.
Лозунг: "НАШЕЙ МЕЧТЕ – ЖИТЬ!"
Дверь-шлюз медленно, неумолимо закрывается за ними. Последний луч грязного света с поверхности гаснет.
Тишина. Абсолютная.
Теперь их окружает только мрак древнего убежища, слабый красный свет аварийки и ровное пульсирующее свечение на груди бледного Солдата. Они внутри. В царстве теней, пыли и надежды, украденной в 1986-м.
База "Рассвет". Последний рубеж.
Красный аварийный свет создает длинные, прыгающие тени. Пыль висит в воздухе. На переднем плане – Иван и Мозгоправ, лежащие рядом под слабым светом лампы, символы прошлого и настоящего, связанные нитью надежды и боли.
Сталевар у пульта, его силуэт сливается с тенями гигантских машин.
Амфибия стоит как страж у входа в глубины базы.
Юра пытается успокоить Витю.
Финальный кадр:
На главной стене за пультом, сквозь слой пыли, проступает гигантская, полустертая фреска.
На ней – стилизованное изображение взлетающего космоплана "Заря-1", устремляющегося к звездам, и множество рук, тянущихся к нему снизу – рук рабочих, ученых, солдат, детей.
Лозунг: "НАШЕЙ МЕЧТЕ – ЖИТЬ!"
Это не победа. Передышка. Под тяжестью утрат и ранений.
Но в царстве мертвых машин и погибших мечтателей зарождается новая, живая искра.
Они нашли убежище. Но не покой.
Они нашли правду прошлого. Но не спасение.
Они нашли символ того, за что стоит бороться. Но чтобы победить, им предстоит пройти через самое сердце тьмы...
...и разбить Черное Солнце!
Но в царстве мертвых машин и погибших мечтателей зарождается новая, живая искра.
Они нашли убежище. Но не покой.
Они нашли правду прошлого. Но не спасение.
Они нашли символ того, за что стоит бороться. Но чтобы победить, им предстоит пройти через самое сердце тьмы...
...и разбить Черное Солнце!
Продолжение следует