Тихий уголок Ада
Заброшенная насосная станция под "Заводом Молот". Ржавые трубы, лужи маслянистой воды, мрак, нарушаемый лишь коптилкой Колдовашки (горит неровным зеленоватым пламенем). Воздух пахнет сыростью, маслом и усталостью...
Их усталость была ТАКАЯ, что будь она физически ощутимой – Солдат намазал бы ее толстым слоем на сухарь из НЗ и съел. Густая. Липкая. С запахом гари, крови и разбитых надежд. Будто сама Сфера Подавления выдохнула на них свое черное дыхание и оно... застыло.
Кадр 1
Солдат (Иван): Сидит на ящике, ППШ разобран на коленях. Патронов нет. Тряпка с маслом замерла в руке. Глаза прикрыты, голова чуть склонена. Тени под глазами – как синяки. Перед ним – кружка с остывшим чаем.
Сталевар: Раскинулся на мешках, напоминающих бруствер. Его Громовержец прислонен к стене, руны на нем едва тлеют. Одна рука свисает, пальцы касаются холодного бетона. Смотрит в потолок, где ржавые трубы рисуют причудливые узоры. Дрожь в огромной руке. Взгляд – в пустоту потолка.
Колдовашка: Сидит на корточках у маленькой, коптящей коптилки (ее хаотичное творение). Перевязывает грязным бинтом свою рану на руке. Лицо бледное, под глазами синяки, но взгляд – острый, яростный. Иногда на пальцах вспыхивают и гаснут мелкие искорки.
Амфибия: Примостился у лужи, его перепончатые лапы чуть шевелятся в воде. Кажется спит, но уши-жабры чуть поворачиваются на каждый звук. Периодически вздрагивает от кошмаров, которые видит даже наяву.
Юрка: Сидит в углу, закутавшись в чей-то старый плащ. Глаза огромные, наблюдательные. Он молчаливый свидетель, губка, впитывающая этих невероятных людей. Ест холодную тушенку прямо из банки.
Кадр 1
Солдат (Иван): Сидит на ящике, ППШ разобран на коленях. Патронов нет. Тряпка с маслом замерла в руке. Глаза прикрыты, голова чуть склонена. Тени под глазами – как синяки. Перед ним – кружка с остывшим чаем.
Сталевар: Раскинулся на мешках, напоминающих бруствер. Его Громовержец прислонен к стене, руны на нем едва тлеют. Одна рука свисает, пальцы касаются холодного бетона. Смотрит в потолок, где ржавые трубы рисуют причудливые узоры. Дрожь в огромной руке. Взгляд – в пустоту потолка.
Колдовашка: Сидит на корточках у маленькой, коптящей коптилки (ее хаотичное творение). Перевязывает грязным бинтом свою рану на руке. Лицо бледное, под глазами синяки, но взгляд – острый, яростный. Иногда на пальцах вспыхивают и гаснут мелкие искорки.
Амфибия: Примостился у лужи, его перепончатые лапы чуть шевелятся в воде. Кажется спит, но уши-жабры чуть поворачиваются на каждый звук. Периодически вздрагивает от кошмаров, которые видит даже наяву.
Юрка: Сидит в углу, закутавшись в чей-то старый плащ. Глаза огромные, наблюдательные. Он молчаливый свидетель, губка, впитывающая этих невероятных людей. Ест холодную тушенку прямо из банки.
Кадр 2
Тишину нарушает Амфибия. Он сидит не открывает глаз.
Его рот чуть шевелится, голос хриплый, как скрип несмазанной лебедки.
- Знаете, чем отличается беда от катастрофы?
(Карикатурные рисунки поверх основного изображения ЧА)
Вот сидит, скажем, дед Василий на завалинке. Подходит к нему сосед:
— Василий, заболела тётя Таня. Беда!
— Беда... – вздыхает дед.
— Но не катастрофа?
— Нет, не катастрофа...
— А вот, представь, летели Человек-Гнида, Бэдмент да Крысёныш в Стеклоград на своём позолоченном "Джете".
Самолёт упал, бабах! Огненный шар! Все трое – в сопли. Катастрофа?
— Ка-та-стро-фа! – радостно восклицает дед-Василий.
— Но ведь не беда?
— Да какая же это беда, сосед?! – дед улыбается во все свои три зуба.
– Это же праздник!
Амфибия (завершая): ...Вот и вся разница... Жаль, конечно, что они фантазируют. Эти твари не упадут.
Короткая пауза. Потом – хриплый смешок Сталевара, переходящий в кашель. Уголок рта Колдовашки дернулся. Солдат улыбнулся и чуть сильнее сжал ветошь в руке. Юрка уставился на Амфибию, пытаясь понять – шутка это или страшная правда.
Тишину нарушает Амфибия. Он сидит не открывает глаз.
Его рот чуть шевелится, голос хриплый, как скрип несмазанной лебедки.
- Знаете, чем отличается беда от катастрофы?
(Карикатурные рисунки поверх основного изображения ЧА)
Вот сидит, скажем, дед Василий на завалинке. Подходит к нему сосед:
— Василий, заболела тётя Таня. Беда!
— Беда... – вздыхает дед.
— Но не катастрофа?
— Нет, не катастрофа...
— А вот, представь, летели Человек-Гнида, Бэдмент да Крысёныш в Стеклоград на своём позолоченном "Джете".
Самолёт упал, бабах! Огненный шар! Все трое – в сопли. Катастрофа?
— Ка-та-стро-фа! – радостно восклицает дед-Василий.
— Но ведь не беда?
— Да какая же это беда, сосед?! – дед улыбается во все свои три зуба.
– Это же праздник!
Амфибия (завершая): ...Вот и вся разница... Жаль, конечно, что они фантазируют. Эти твари не упадут.
Короткая пауза. Потом – хриплый смешок Сталевара, переходящий в кашель. Уголок рта Колдовашки дернулся. Солдат улыбнулся и чуть сильнее сжал ветошь в руке. Юрка уставился на Амфибию, пытаясь понять – шутка это или страшная правда.
Кадр 3. Сталевар поворачивается к Солдату, откашлявшись.
Сталевар: Иван, а правда, что ты... настоящий фронтовик? Я не понимаю как ты... у нас... почему молодой. Расскажи, в каких переплётах бывал? Говорят, Берлин брал...
(Амфибия толкает его коленом из тени – жест "Молчи! Зачем лезешь?")
Солдат (не поднимая головы, методично протирая затвор): - Берлин... конец был. А самое пекло... Сталинград.
(Вставка-флэшбэк) СХЕМАТИЧНЫЙ СИЛУЭТ: Солдат в окопе из битого кирпича, лицо в пыли и копоти. За спиной – огненный ад города, тень Сталинградского тракторного завода...)
Солдат (продолжение): Дом за домом... этаж за этажом... Кровь, пыль, холод, грохот... глохнешь... Но стояли. Отступать – некуда. Позади – Волга. И наша измученная, но такая большая-пребольшая Родина.
Сталевар смотрит на Солдата с таким внезапным, немым восхищением, будто увидел ожившую легенду. Его грубые черты смягчились.
(тихо, с неподдельным уважением):
- Сталинград?.. (Качает головой) Вот это... стержень. Настоящий. Из той стали... что нынче не делают...
Сталевар: Иван, а правда, что ты... настоящий фронтовик? Я не понимаю как ты... у нас... почему молодой. Расскажи, в каких переплётах бывал? Говорят, Берлин брал...
(Амфибия толкает его коленом из тени – жест "Молчи! Зачем лезешь?")
Солдат (не поднимая головы, методично протирая затвор): - Берлин... конец был. А самое пекло... Сталинград.
(Вставка-флэшбэк) СХЕМАТИЧНЫЙ СИЛУЭТ: Солдат в окопе из битого кирпича, лицо в пыли и копоти. За спиной – огненный ад города, тень Сталинградского тракторного завода...)
Солдат (продолжение): Дом за домом... этаж за этажом... Кровь, пыль, холод, грохот... глохнешь... Но стояли. Отступать – некуда. Позади – Волга. И наша измученная, но такая большая-пребольшая Родина.
Сталевар смотрит на Солдата с таким внезапным, немым восхищением, будто увидел ожившую легенду. Его грубые черты смягчились.
(тихо, с неподдельным уважением):
- Сталинград?.. (Качает головой) Вот это... стержень. Настоящий. Из той стали... что нынче не делают...
Кадр 4:
Алиса резко дёрнула бинт. Искра со щелчком прыгнулат с ее пальца на металлическую банку рядом.
Она поднимает голову, глаза горят в свете коптилки:
- Стержень... (Хрипло усмехается) У меня тоже был "стержень". Мама.
(флэшбэк): Силуэт женщины перед помпезным зданием с вывеской "Гнилоград: Технологии Будущего!". На заднем плане – карикатурные "ученые" с гаечными ключами из золота, считающие пачки гнидо-койнов.
- Она хотела заниматься наукой... Пыталась жить в этой Системе... как рыба в дерьме... но пыталась.
Работала в техногородке, что Человек-Гнида для картинки построил. (Ее голос становится жестким, как наждак). Только там не наукой пахло, а распилами бюджетов да отчетами в стиле "ура, мы изобрели велосипед!".
Потом ее "оптимизировали". Сказали – неэффективна. (Голос жестче) А через месяц её "велосипед" запатентовал племянник Бэдмента.
Мама... не выдержала. Меня – в приют...
(Колдовашка резко встает, ее тень гигантской искаженной проекцией прыгает на стену, кулаки сжаты, сыплются искры)
А когда я подросла и меня... выпустили, я решила – хватит. Буду переходить им дорогу. Каждую дорогу. Пусть по-мелочи: граффити... срывать их дурацкие "райские вечеринки".
Пусть боятся хоть искорки.
(Юрка слушает, затаив дыхание. История Алисы – как удар кулаком в его собственное "завтра". Он смотрит на ее тень на стене – и в его глазах что-то меняется: от страха к пониманию, а потом – к солидарности).
Алиса резко дёрнула бинт. Искра со щелчком прыгнулат с ее пальца на металлическую банку рядом.
Она поднимает голову, глаза горят в свете коптилки:
- Стержень... (Хрипло усмехается) У меня тоже был "стержень". Мама.
(флэшбэк): Силуэт женщины перед помпезным зданием с вывеской "Гнилоград: Технологии Будущего!". На заднем плане – карикатурные "ученые" с гаечными ключами из золота, считающие пачки гнидо-койнов.
- Она хотела заниматься наукой... Пыталась жить в этой Системе... как рыба в дерьме... но пыталась.
Работала в техногородке, что Человек-Гнида для картинки построил. (Ее голос становится жестким, как наждак). Только там не наукой пахло, а распилами бюджетов да отчетами в стиле "ура, мы изобрели велосипед!".
Потом ее "оптимизировали". Сказали – неэффективна. (Голос жестче) А через месяц её "велосипед" запатентовал племянник Бэдмента.
Мама... не выдержала. Меня – в приют...
(Колдовашка резко встает, ее тень гигантской искаженной проекцией прыгает на стену, кулаки сжаты, сыплются искры)
А когда я подросла и меня... выпустили, я решила – хватит. Буду переходить им дорогу. Каждую дорогу. Пусть по-мелочи: граффити... срывать их дурацкие "райские вечеринки".
Пусть боятся хоть искорки.
(Юрка слушает, затаив дыхание. История Алисы – как удар кулаком в его собственное "завтра". Он смотрит на ее тень на стене – и в его глазах что-то меняется: от страха к пониманию, а потом – к солидарности).
Кадр 5.
Сталевар (глухо, глядя на свои дрожащие руки): - Наука... Помню. Молодость... Казалось, вот он – рывок в космос, к звездам. Заводы дымили, в небо неслись космонавты... А потом - наша машина словно врезалась в стену.
Взрыв... Ледовласый... разруха и всё как-то резко остановилось - прожил день... уже и неплохо. (Бьет кулаком по колену, но беззвучно)
Так и латаем дыры, отдавая ресурсы за бесценок. А свои "Технологии Будущего" – (он ищет слово, находит самое точное) бутафория. Пыль в глаза. Чтобы гнидо-койны легче было выводить.
Амфибия (открывает один глаз, его голос звучит как эхо из глубокого колодца): - А вокруг... миллионы нищих, живущих иллюзией несметных богатств... которые почему-то ждут именно их...
А вы помните ту Великую Страну, Иван? Ту, за которую держали Сталинград и брали Берлин? (Пауза)
Солдат кивает: - Конечно помню. Для меня это как для вас - события недельной давности... (Голос твердый)
Мы мечтали... об обществе, где нет каст и элиты. Где все нужны друг другу. Где живут справедливо, по совести. Где работа удовольствием, а не выживание. Где наука рождает будущее: роботы, с ИИ управляющий производствами... освоение новых планет.
(Визуал, символическая вставка: В руке Солдата – словно из ниоткуда появляется хрупкий серебряный спутник (символ мечты). Он светится. Но вокруг – черная жижа Сферы, которая начинает его поглощать).
Да, мы верили в это... Хотя почему "верили"? Я и сейчас так считаю. Это ведь очевидно - либо мы станем другими, лучше что-ли... либо перегрыземся на этой маленькой планете, бесконечно деля и выжирая её ресурсы.
Нам было не страшно сражаться - нас окрыляла Мечта. И я чувствую, что ваша Сфера... подавила её первой. Людям внушают, что им больше ничего не нужно, кроме халявы и быстрой наживы.
Сталевар (глухо, глядя на свои дрожащие руки): - Наука... Помню. Молодость... Казалось, вот он – рывок в космос, к звездам. Заводы дымили, в небо неслись космонавты... А потом - наша машина словно врезалась в стену.
Взрыв... Ледовласый... разруха и всё как-то резко остановилось - прожил день... уже и неплохо. (Бьет кулаком по колену, но беззвучно)
Так и латаем дыры, отдавая ресурсы за бесценок. А свои "Технологии Будущего" – (он ищет слово, находит самое точное) бутафория. Пыль в глаза. Чтобы гнидо-койны легче было выводить.
Амфибия (открывает один глаз, его голос звучит как эхо из глубокого колодца): - А вокруг... миллионы нищих, живущих иллюзией несметных богатств... которые почему-то ждут именно их...
А вы помните ту Великую Страну, Иван? Ту, за которую держали Сталинград и брали Берлин? (Пауза)
Солдат кивает: - Конечно помню. Для меня это как для вас - события недельной давности... (Голос твердый)
Мы мечтали... об обществе, где нет каст и элиты. Где все нужны друг другу. Где живут справедливо, по совести. Где работа удовольствием, а не выживание. Где наука рождает будущее: роботы, с ИИ управляющий производствами... освоение новых планет.
(Визуал, символическая вставка: В руке Солдата – словно из ниоткуда появляется хрупкий серебряный спутник (символ мечты). Он светится. Но вокруг – черная жижа Сферы, которая начинает его поглощать).
Да, мы верили в это... Хотя почему "верили"? Я и сейчас так считаю. Это ведь очевидно - либо мы станем другими, лучше что-ли... либо перегрыземся на этой маленькой планете, бесконечно деля и выжирая её ресурсы.
Нам было не страшно сражаться - нас окрыляла Мечта. И я чувствую, что ваша Сфера... подавила её первой. Людям внушают, что им больше ничего не нужно, кроме халявы и быстрой наживы.
Амфибия (Второй глаз открывается, смотрит прямо на Ивана):
- Мечта... Мечты бывают разные... (говорит леденяще спокойно)
- Посмотрите вокруг. Мечта Мразей уже сбылась. Они построили идеальный Серпентарий. Все ненавидят друг друга... Люди - ресурс... Желание своего дома - ведет в многолетнюю кабалу...
(Визуал за спиной ЧА: Силуэт Гнилограда как гигантская золотая клетка. Внутри – крошечные фигурки людей, которые давятся черным дымом)
Для них это - рай. Но для простых людей, это великолепное государство обладает только одним недостатком...
- честному человеку жить в нем нельзя. Как и дышать под Сферой.
(Горькая тишина повисает в воздухе, густая, как их усталость. Только капли воды отсчитывают время.
Юрка смотрит по очереди на каждого: на Солдата с его ППШ, на Сталевара с его молотом, на Колдовашку с ее яростью, на Амфибию с его древней мудростью и болью).
- Мечта... Мечты бывают разные... (говорит леденяще спокойно)
- Посмотрите вокруг. Мечта Мразей уже сбылась. Они построили идеальный Серпентарий. Все ненавидят друг друга... Люди - ресурс... Желание своего дома - ведет в многолетнюю кабалу...
(Визуал за спиной ЧА: Силуэт Гнилограда как гигантская золотая клетка. Внутри – крошечные фигурки людей, которые давятся черным дымом)
Для них это - рай. Но для простых людей, это великолепное государство обладает только одним недостатком...
- честному человеку жить в нем нельзя. Как и дышать под Сферой.
(Горькая тишина повисает в воздухе, густая, как их усталость. Только капли воды отсчитывают время.
Юрка смотрит по очереди на каждого: на Солдата с его ППШ, на Сталевара с его молотом, на Колдовашку с ее яростью, на Амфибию с его древней мудростью и болью).
Кадр 6. Сталевар (ломая тишину, с тяжелой усмешкой):
- А теперь? Теперь та Страна распалась на лоскутное одеяло. И наши "Превосходные" (указывает пальцем вверх, будто тыкая в невидимых врагов)... воюют не с инопланетянами или суперзлодеями.
Они грызутся с такими же кончеными мразями по ту сторону бывших границ. Только те зовут себя "Лордами Тьмы" или "Владыками Порока".
Фантастические Мрази против Феерических Ублюдков. И всем похеру, что под этим одеялом народ задыхается. Друг друга они особо не трогают, зато выжигают население, словно клопов в матрасе.
(Визуал, символическая вставка: Лоскутное одеяло-карта. На лоскутах –карикатурные рожи "Лордов" и "Владык", которые плюются друг в друга огнем, но топают по одинаковым фигуркам людей).
- Их девиз: "Пресмыкаемся перед сильными и давим слабых". Будущее так не построить.
Колдовашка (подбрасывая в коптилку щепку, от которой она вспыхивает зеленым пламенем. (Звук: ФУУУУХ! Пламя вспыхивает ярко-зеленым). Ее лицо в этом свете – маска решимости):
- Зато "стабильность". И "процветание". Для избранных. (Ее глаза в свете пламени горят холодным огнем) Но мы-то тут собрались почему? (она смотрит на каждого) Потому что наше "завтра" они уже украли. Осталось только... "сейчас". (Кулак СЖИМАЕТСЯ, искры сыплются) И в этом "сейчас"... мы им дорогу перейдем. До конца.
Иван молча кивает. Он поднимает кружку с остывшим чаем. Это не тост. Это – молчаливая клятва. Сталевар тяжело поднимает свою огромную ладонь, прикрывая пламя коптилки на мгновение – жест солидарности. Амфибия снова закрывает глаза, но его жабры напряжены – он слушает уже не только здесь, но и далеко в тоннелях. Для себя он уже всё решил. Юрка откладывает банку. Он больше не просто наблюдатель. Его глаза горят отражением зеленого пламени. Он – часть круга. Часть "СЕЙЧАС".
Их "сейчас". Последний уголок ада, где еще теплится искра.
Звук: Кап-кап-кап (вода)... Шипение (коптилка)... Глубокий вздох Сталевара... И где-то вдалеке, под землей – СКР-ЖЖЖ-БАМ! (Рухнула балка? Дверь выбили?). Битва не окончена. Отдых – лишь передышка. Но в этой передышке – их сила.
- А теперь? Теперь та Страна распалась на лоскутное одеяло. И наши "Превосходные" (указывает пальцем вверх, будто тыкая в невидимых врагов)... воюют не с инопланетянами или суперзлодеями.
Они грызутся с такими же кончеными мразями по ту сторону бывших границ. Только те зовут себя "Лордами Тьмы" или "Владыками Порока".
Фантастические Мрази против Феерических Ублюдков. И всем похеру, что под этим одеялом народ задыхается. Друг друга они особо не трогают, зато выжигают население, словно клопов в матрасе.
(Визуал, символическая вставка: Лоскутное одеяло-карта. На лоскутах –карикатурные рожи "Лордов" и "Владык", которые плюются друг в друга огнем, но топают по одинаковым фигуркам людей).
- Их девиз: "Пресмыкаемся перед сильными и давим слабых". Будущее так не построить.
Колдовашка (подбрасывая в коптилку щепку, от которой она вспыхивает зеленым пламенем. (Звук: ФУУУУХ! Пламя вспыхивает ярко-зеленым). Ее лицо в этом свете – маска решимости):
- Зато "стабильность". И "процветание". Для избранных. (Ее глаза в свете пламени горят холодным огнем) Но мы-то тут собрались почему? (она смотрит на каждого) Потому что наше "завтра" они уже украли. Осталось только... "сейчас". (Кулак СЖИМАЕТСЯ, искры сыплются) И в этом "сейчас"... мы им дорогу перейдем. До конца.
Иван молча кивает. Он поднимает кружку с остывшим чаем. Это не тост. Это – молчаливая клятва. Сталевар тяжело поднимает свою огромную ладонь, прикрывая пламя коптилки на мгновение – жест солидарности. Амфибия снова закрывает глаза, но его жабры напряжены – он слушает уже не только здесь, но и далеко в тоннелях. Для себя он уже всё решил. Юрка откладывает банку. Он больше не просто наблюдатель. Его глаза горят отражением зеленого пламени. Он – часть круга. Часть "СЕЙЧАС".
Их "сейчас". Последний уголок ада, где еще теплится искра.
Звук: Кап-кап-кап (вода)... Шипение (коптилка)... Глубокий вздох Сталевара... И где-то вдалеке, под землей – СКР-ЖЖЖ-БАМ! (Рухнула балка? Дверь выбили?). Битва не окончена. Отдых – лишь передышка. Но в этой передышке – их сила.
Отдых окончен? Или... только начался?
Продолжение следует